|
| updated 07.10.09 16:08 07.10.09 15:48 |
Emet   | Спиноза |
ru |
Ссылка на авторитет не есть довод.(Б.Спиноза)
Вещь не перестает быть истинной оттого, что она не признана многими.(Б.Спиноза)
СПИНОЗА (Spinoza, d'Espinosa) Бенедикт (Барух) (24 ноября 1632, Амстердам -21 февраля 1677, Гаага), нидерландский философ
Родился в семье состоятельного еврейского купца Михаэля д'Эспинозы, бежавшего из Португалии от преследований инквизиции. Учился в еврейской школе, где изучал древнееврейский язык, Ветхий завет, Талмуд, их комментаторов и средневековых еврейских философов (Ибн Эзру, Маймонида и др.). Большое влияние на Спинозу оказал еврейский вольнодумец Уриэль Акоста. На юного Баруха руководители еврейской общины возлагали большие надежды, видя в нем будущего раввина и еврейского богослова. Спиноза посещал школу Франциска ван ден Эндена, где изучал античную литературу и философию, латинский язык, естествознание и познакомился с трудами современных философов, став приверженцем Декарта и картезианской философии. Французский философ привлекал его своим свободомыслием и требованием сомневаться во всем общепринятом, проверять и обосновывать все собственным умом.
Учителями Спинозы были раввины — философ-каббалист Исаак Абоаб-да-Фонсека, Менаше бен Исраэль и Саул Мортера. Они усовершенствовали его интеллект и особенно способность аналитического доказательного рассуждения. Гёте считал, что Спиноза благодаря математической и древней раввинской культуре поднялся на вершину мышления, которая и доныне является целью всех спекулятивных устремлений.
Спиноза был знаком с трудами таких философов как Авраам ибн Эзра и Маймонид, Герсонид, а также с трактатом «Свет Господа» («Ор Адонай») Хасдая Крескаса. Особое влияние оказала на него книга «Puerta del Cielo» («Врата небес») каббалиста Авраама Когена Эрреры, который жил в Амстердаме и умер, когда Спиноза был совсем юным. К этим авторам необходимо добавить Леона Эбрео (то есть Иегуду Абарбанеля с его «Диалогами о любви» («Dialoghi d' Amore»), аль-Фараби, Авиценну и Аверроэса.
В 1654 после смерти отца некоторое время Спиноза продолжал его дело, но, выбрав своей стезей философию, отошел от коммерции и отказался от своей доли в наследстве.
Найдя противоречия между Ветхим Заветом и еврейским богословием, Спиноза выразил сомнения в догматах о сотворении мира, о душе и загробной жизни, о боговдохновенности Священного Писания. Ортодоксально настроенные руководители общины потребовали от Спинозы отречения от "еретического" образа мысли, но, столкнувшись с его непоколебимостью, попытались его подкупить, посулив в случае согласия и сохранения приверженности обрядам иудаизма крупную ежегодную пенсию. Но Спиноза оставался непреклонен, за что подвергся физическому нападению. В 1656 он был отлучен от иудаизма и изгнан из еврейской общины и из Амстердама.
Переселившись в сельскую местность, продолжал заниматься философией. Овладел ремеслом шлифовки оптического стекла (линз), чтобы зарабатывать им на жизнь, и одновременно преподавал в узком кругу единомышленников картезианскую философию. Для них Спинозасоставил первое свое произведение "О боге, человеке и его разуме" (1658-60). За ним закрепилась слава вольнодумца и атеиста, он заслужил неприязнь и враждебность и со стороны протестантской голландской церкви. Долгое время скитался по Нидерландам, переезжая с места на место, пока не осел в Гааге.
В 1663 было издано единственное сочинение, опубликованное под именем Спинозы, "Основы философии Декарта, доказанные геометрическим способом", которое представляло собой изложение принципов картезианской философии.
В 1670 в Гааге вышел в свет "Богословско-политический трактат", опубликованный анонимно и с обозначением ложного места издания. Это произведение, написанное по предложению покровительствовавшего Спинозе правителя Нидерландов Яна де Витта, было направлено против иудаистских и кальвинистских клерикалов. В своем трактате Спиноза отстаивал свободу слова и мышления, утверждал независимости философии от религии. Этот труд положил начало научному изучению Библии. Предприняв скрупулезный анализ ее текста, он, в частности, подверг систематической критике догмат о боговдохновенности Священного Писания. В этом трудеСпиноза выступил решительным сторонником республиканского строя. Анонимность была раскрыта, Спиноза подвергся травле; в 1674 (после убийства покровителя Спинозы Де Витта в 1672) трактат был отнесен властями к числу запрещенных книг, как содержащий "много нечестивых, кощунственных и безбожных учений".
Метафизика. Учение о субстанции. Целью метафизики для Спинозы было достижение человеком душевного равновесия, довольства и радости. Он считал, что эта цель может быть достигнута лишь с помощью познания человеком своей природы и своего места во вселенной. А это, в свою очередь, требует познания природы самой реальности. Поэтому Спиноза обращается к исследованию бытия как такового. Это исследование приводит к первичному как с онтологической, так и с логической точки зрения бытию — к бесконечной субстанции, которая есть причина самой себя (causa sui). Каждая конечная вещь есть лишь частное, ограниченное проявление бесконечной субстанции. Субстанция — это мир или природа в самом общем смысле. Субстанция одна, так как две субстанции ограничивали бы друг друга, что несовместимо с бесконечностью, присущей субстанции. Это положение Спинозы направлено против Декарта, утверждавшего существование сотворенных субстанций наряду с субстанцией их Творца. «Сотворенные субстанции» Декарта — протяженная и мыслящая — превращаются у Спинозы в атрибуты единой субстанции. Согласно Спинозе, субстанция обладает бесконечным числом атрибутов, однако человеку известны лишь два из них — протяжение и мышление. Атрибуты можно трактовать как реальные действующие силы субстанции, которую Спиноза называет Богом. Бог — единая причина, проявляющаяся в различных силах, выражающих Его сущность. Такая трактовка сближает отношение Бога-субстанции к атрибутам с отношением трансцендентного Божества (см. Эйн-соф) к Его эманациям (см. Сфирот) в каббале. Парадокс отношения бесконечного Божества к внебожественному миру преодолевается в каббале с помощью понятия самоограничения Бога (цимцум).
|
| Comments: 16 | |
| |
|
|
| 06.10.09 20:56 |
Инви | Ыыть)) |
ru |
Написано не мной, но посвещается моей любимке Иришке - Восковой! 
Что хочет женщина порой?
Бокал вина и выходной.
С подругой скромно посидеть.
Немного выпить – прибалдеть!!!!!
Духи чужие обсудить, о мужиках поговорить.
Чуть захмелеть и закурить.
Потом расплакаться в жилетку.
Вновь зажигая сигаретку.
Прибавив музыку слегка.
Сплясать до слома каблука.
И чтоб никто, не приставал.
Вопросы чтоб не задавал.
Ты посмотри в глаза подруг.
И оглядись потом вокруг..
Зачем нужны вам мужики?
Ведь с ними сдохнешь от тоски.
Им принеси, подай, налей.
И не найдешь средь них друзей.
У них одно лишь на уме.
Пойдем в постель, иди ко мне.
С подругой проще в тыщу раз.
Смахни слезу с усталых глаз.
С ней хочешь плачь, а хочешь смейся.
Захочешь, в стельку ты напейся.
Она поймет, она простит.
С тобою вместе погрустит.
Утрете слезы, посмеется.
Поговорив, в умат напьется.
Настало утро – бог ты мой.
Шикарный вышел выходной.
Глаз не сомкнули до утра.
А сколько выпито вчера.
|
| Comments: 14 | |
| |
|
|
| updated 06.10.09 18:24 06.10.09 18:21 |
Emet | Созерцание прекрасного влияет на дух? |
ru |
|
"ОКО И ДУХ" ("L'?il et l'esprit". Paris, 1964) - последняя изданная при жизни работа Мерло-Понти. Написанная в 1960, она впервые была опубликована в январе 1961 в журнале "Art de France". Это небольшое произведение не только проясняет проблематику, характер и стилистику мышления позднего Мерло-Понти, но и показывает принципиальное единство его философствования на всех этапах творчества мыслителя. Предпринимая философское исследование творчества живописцев и скульпторов (П.Сезанна, П.Клее, А.Матисса, Т.Жерико, Х.Рембрандта, О.Родена), их способа "видеть" и воплощать видимое и продолжая (уже на этом материале) развивать основные линии своей феноменологии восприятия тела (см. Тело) и воспринимаемого мира "в состоянии зарождения", Мерло-Понти разрабатывает феноменологическую онтологию видящего и видимого. Главные темы этой работы - изначальная взаимопринадлежность и взаимопереплетенность Бытия и экзистенции (см. Экзистенция); телесность духа, воплощенного в живом человеческом теле и погруженного в чувственную плоть мира (см. Плоть мира); одухотворенность получающей форму и смысл плоти (см. Плоть) и тела; "нераздельность чувствующего и чувствуемого", воспринимающего и воспринимаемого, видящего и видимого; слитность видения с видящим телом; философская техника выявления и прочтения укорененности видения в мире вещей и принадлежности мира видящему, их "взаимообмена", их "скрещивания и пересечения", а также "особого рода взаимоналожения" видения и движения. В этой, как и во всех своих других работах, Мерло-Понти исходит из фундаментальных для всего экзистенциально-феноменологического движения утверждений: а) особого рода универсальности и открытости человека вещам "без участия понятия" и, в силу этого, б) необходимости при понимании человека, истории и мира считаться с тем, что мы знаем о них благодаря "непосредственному контакту и расположению". Именно под этим знаком - как отношения к Бытию - Мерло-Понти анализирует, сопоставляет и оценивает позиции и возможности научного мышления, философии и искусства. Подвергая критике научный стиль мышления (как "мышления обзора сверху") и в особенности техницизм современной науки, Мерло-Понти характеризует его как манипулирование вещами. Отказываясь вживаться в вещи, техницистское ("операциональное") мышление занимается исключительно конструированием на основе абстрактных параметров и имеет дело с феноменами в высокой степени "обработанными" - скорее создаваемыми, чем регистрируемыми приборами. В конце концов, оно теряет способность различать истинное и ложное, утрачивает контакт с реальностью. Мерло-Понти заявляет о необходимости "перемещения" научного мышления в изначальное "есть", т.е. на историчную почву чувственно воспринятого и обработанного мира, "каким он существует в нашей жизни, для нашего тела"; настаивает на принципиальной важности понимания тела как "того часового, который молчаливо стоит у основания моих слов и моих действий", а также понимания "других" - "вместе с которыми я осваиваю единое и единственное, действительное и наличное Бытие" - в специфичности их бытия, как "захватывающих меня и захватываемых мною". Именно в этой изначальной историчности, по мысли Мерло-Понти, научное мышление сможет научиться "обременяться самими вещами и самим собой, вновь становясь философией...". Однако и философия, считает мыслитель, не может в такой же степени, как это возможно в искусстве, особенно в живописи, "совершенно безгрешно" черпать из обширного слоя "первоначального, нетронутого смысла", поскольку от философа требуют или ожидают совета, мнения, оценки, позиции, действия, от философии - умения научить человека полноте жизни, что не позволяет ей держать мир "в подвешенном состоянии". Отмечая безоговорочную суверенность живописцев с их "тайной наукой" и "техникой" письма (пожалуй, одна она наделена правом смотреть на все вещи "без какой бы то ни было обязанности их оценивать", не подчиняясь требованиям познания и действия), задумываясь о причинах такого выигрышного положения живописи, гарантирующего устойчивое осторожно-почтительное отношение к ней в условиях любых социальных режимов, Мерло-Понти предполагает, что это свидетельствует о наличии в деле живописца некоей признаваемой всеми "неотложности, превосходящей всякую другую неотложность". Пытаясь ее осмыслить, философ утверждает, что - именно благодаря изначальной таинственной близости искусства к корням Бытия (с его "чертежами", "приливами и отливами", с его "ростом и его взрывами", его "круговертями"), благодаря вдохновенному, трепетному проникновению живописцами в слой "первоначального, нетронутого смысла", его бережному воссозданию и сохранению - в живописи присутствует нечто "фундаментальное", что, возможно, заложено во всей культуре. Природу, смысл, способ постижения и конституирования, воплощения и присутствия в художественном произведении этого "фундаментального" Мерло-Понти и стремится понять. Обращением к языку живописи с ее "призрачным универсумом чувственно-телесных сущностей, подобий, обладающих действительностью, и немых значений" философ надеется понять способ, каким художник видит мир, каким "преобразует мир в живопись, отдавая ему взамен свое тело". Ставя вопрос о том, "что несет в себе это короткое слово: "видеть", стремясь прояснить смысл осуществляющихся в живописи "оборотничеств", взаимных переходов одной субстанции в другую, "взаимоналожения" видения и движения ("зрение делается движением руки"), философ хочет восстановить и понять смысл "действующего и действительного тела - не куска пространства, не пучка функций, а переплетения видения и движения". "Увидев нечто, я уже в принципе знаю, какие должен совершить движения, чтобы достичь его, - пишет он. - "Мое тело, способное к передвижению, ведет учет видимого мира, причастно ему, именно поэтому я могу управлять им в среде видимого". В этом исследовательском контексте зрение предстает уже не в качестве "одной из операций мышления", предлагающей на суд разума картину или представление мира (т.е. мир имманентный, или идеальный): видение и движение для Мерло-Понти взаимным и внутренним образом предполагают друг друг. Поскольку, с одной стороны, "все мои перемещения изначально обрисовываются в каком-то углу моего пейзажа, нанесены на карту видимого и, с другой - все, что я вижу, для меня принципиально достижимо, философ заключает: мир видимый и мир моторных проектов суть целостные части одного и того же Бытия. Трактуя движение как естественное продолжение и вызревание видения, Мерло-Понти развивает и обосновывает идею самосознательности движущегося тела. Он говорит о "загадочности тела", состоящей в его природе как "видящего и видимого" одновременно. Поскольку тело "происходит из себя", оно наделено внутренней самосознателъностью: оно "не пребывает в неведении в отношении самого себя и не слепо для самого себя". Способное видеть вещи, оно, по Мерло-Понти, может видеть и самого себя; оно способно признавать при этом, что видит "оборотную сторону" своей способности видения. Тело "видит себя видящим, осязает осязающим, оно видимо, ощутимо для самого себя". Внутреннее самосознание Мерло-Понти объявляет принципиальной характеристикой человеческого тела: тело без "саморефлексии", тело, которое не могло бы ощущать себя самого, не было бы уже и человеческим телом, лишилось бы качества "человечности". Это своеобразное самосознание тела Мерло-Понти отказывается уподоблять прозрачности мышления для себя самого, - мышления, которое может мыслить что бы то ни было, только ассимилируя, конституируя, преобразуя его в мыслимое. Самосознание тела есть "самосознание посредством смешения, взаимоперехода, нарциссизма, присущности того, кто видит, тому, что он видит, того, кто осязает, тому, что он осязает, чувствующего чувствуемому - самосознание, которое оказывается, таким образом, погруженным в вещи, обладающим лицевой и оборотной стороной, прошлым и будущим...". Будучи видимым и находящимся в движении, тело оказывается одной из вещей мира, оно вплетено в мировую ткань. Однако, двигаясь само и являясь видящим, оно "образует из других вещей сферу вокруг себя, так что они становятся его дополнением или продолжением". На этой основе Мерло-Понти развивает тему "инкрустированности" вещей "в плоть моего тела", их взаимопринадлежности. "Вещи теперь уже инкрустированы в плоть моего тела, составляют часть его полного определения, и весь мир скроен из той же ткани, что и оно". Полагая, что проблемы живописи как раз и связаны с этой "странной системой взаимообмена", что они иллюстрируют загадочность тела и выверяются ею, Мерло-Понти исследует, как мир "выгравировывает" в художнике "шифры видимого", как видение тела осуществляется в вещах. "Глаз видит мир и то, чего недостает миру, чтобы быть картиной...", зрение живописца "открыто на ткань Бытия", и живопись дает видимое бытие тому, что обычное, заурядное зрение полагает невидимым. Для расшифровки этой магии видения, "интимной игры между видящим и видимым", "загадки зримости", культивируемой в живописи, Мерло-Понти предпринимает феноменологический анализ представления (как делающего для нас наличным отсутствующее; как просвета, приоткрывающего сущность Бытия); особой, таинственной силы изображения; специфики картины и ее восприятия (как "воображаемой текстуры реального"); воображаемого и образа (как "внутреннего внешнего и внешнего внутреннего"); мира живописца (как полностью законченного и цельного, являющегося при этом лишь частичным; как "обладания на расстоянии") с его особым пространством, цветом, игрой светотени, длительностью, движением и др. "Эту внутреннюю одушевленность, это излучение видимого и ищет художник под именами глубины, пространства, цвета". Задаваясь вопросом: с помощью каких средств, принадлежащих только видимому, предмет, благодаря работе художника, делается таковым в наших глазах?, Мерло-Понти замечает: "Освещение, тени, отблески, цвет - все эти объекты его исследования не могут быть безоговорочно отнесены к реальному сущему: подобно призракам, они обладают только видимым существованием. Более того, они существуют только на пороге обычного видения, поскольку видны не всем". Видимое в обыденном понимании "забывает свои предпосылки"; в действительности же оно покоится "на полной и цельной зримости", которую художник и должен воссоздать, высвобождая содержащиеся в ней "призраки". "Видимое имеет невидимую подоплеку"; и художник делает ее наличной, показывает, как показывается отсутствующее. Внимание и вопрошание художника, подчеркивает Мерло-Понти, направлены "на все тот же тайный и неуловимо скоротечный генезис вещей в нашем теле"; его видение - своего рода непрерывное рождение. Сам художник "рождается в вещах, как бы посредством концентрации, и возвращается к себе из видимого". Книга "О.иД." развивает тему видения, "которое знает все" и, не производясь нами, "производится в нас". Художник живет в этом переплетении, и его движения кажутся ему "исходящими из самих вещей"; при этом действие и претерпевание, по мнению Мерло-Понти, мало различимы. Называя видение "мышлением при определенных условиях" (а именно мышлением, побуждаемым телом и рождаемым "по поводу" того, что происходит в теле), Мерло-Понти утверждает наличие "тайной пассивности" в самой его сердцевине. В конечном счете, Мерло-Понти приходит к выводу, что видение есть данная человеку способность быть вне самого себя, "изнутри участвовать в артикуляции Бытия"; его "я" завершается и замыкается на себе только посредством этого выхода вовне. Таким образом, видение - "встреча, как бы на перекрестке, всех аспектов Бытия"; и в этом непрерывном и нерасторжимом обращении человека (художественного выражения) и природы "само безмолвное Бытие" обнаруживает присущий ему смысл.(с)
|
| Comments: 3 | |
| |
|
|
| 05.10.09 18:11 |
Медведи и тигры | Он и Она. Волк и Человек... |
ru |
Она спрыгнула с коня и, взяв поводья, стала привязывать того к дереву. Он стоял рядом и наблюдал за девушкой. Когда последний узел был завязан, Он двинулся по тропинке вглубь леса, а Она двинулась следом. Вековые корабельные сосны рвались ввысь, кронами упираясь в лениво бегущие облака. Тропинка извивалась меж деревьями и убегала в неизвестность, а вслед за ней в неизвестность шли Он и Она. Тишина и только крупный снег, которые едва-едва падал на землю были спутниками этой странной пары. Треск лопнувшего дерева, словно выстрел, раздался и затих несмелым эхом. Шаг за шагом, Он – легко и непринуждённо, Она – с трудом поспевая вслед. Вот уже земля покрыта тонкой вуалью снега, но тропинка чётко выделялась и вилась, крутилась, извивалась, бежала далее.
Всему свой конец, как и всему своё начало. Тропинка резко оборвалась, как и внезапно кончился лес. Они вышли на опушку и остановились у бесконечного, ровного, словно стол, заснеженного поля. Он остановился и присел, глядя вдаль. Она присела рядом с ним на корточки. Бескрайняя равнина, путь в никуда или же возврат из ниоткуда. Время и место.
- Серый, ты решил уйти…
Она не спрашивала. Она утверждала, Девушка, одетая в охотничий бирюзово-синий костюм, с накинутым на плечи меховым полушубком и с волосами, спадающими на плечи, волосами цвета воронова крыла.
Он виновато повернулся к Девушке и посмотрел ей в глаза. Он, свободный и вольный, как Ветер и Небо, сильный, на Пике своей Силы, смотрел ей в глаза с тоской и болью. Он – Волк…
- Серый… Ну почему, почему…
Она стянула с руки перчатку и запустила в Его густую шерсть. Тепло, железные мышцы и ожидание. Ожидание настоящей Свободы. А он уткнулся носом ей в плечо и молчал. Рука наткнулась на добротный, кожаный ошейник. Блеск стали, и остатки ошейника полетели прочь. Он с благодарностью посмотрел ей в глаза.
- Ты всегда был свободным, Серый… Всегда и во всём…
Волк молчал. Молчал, а в глазах застыла печаль и боль. Он хотел, он дико хотел остаться, но не мог. Он должен был выбирать – между Ней и Свободой. Он выбрал Свободу. Он не мог иначе. Если бы он выбрал её, то стал бы Собакой, и перестал быть Волком. Но он был Волком, вскормленный Волчицей и отец у него был Вожак Стаи. А она… Она всегда была Человеком…
- Серый, может быть… Может быть останешься…
Она не спрашивала. Она просто говорила с собой, глядя, как крупный снег падает и падает на бескрайнее поле и земля с благодарностью его принимает, желая согреться от лютого мороза, укрыться, спрятаться до весны.
- Нет, ты не останешься… Ты уйдёшь… Уйдёшь навсегда…
Треск раскалываемого на морозе дерева, и снова тишина. Он смотрел на ту, которая в последний год стала ближе, роднее, дороже во сто крат, чем были все те, которых он встречал ранее. Если бы была возможность, чтобы Волк истинно Любил Человека, то это была бы Любовь. Но такой Любви нет и не было. Он – Волк, Она – Человек. Пропасть, которую не преодолеть ничем и никогда. И на одной чаше весов была Она, а на другой – Свобода. И нужно было выбирать, чтобы не потерять себя, или же потерять навсегда.
Он поднялся и теперь смотрел Ей в глаза. Он прощался. Не правда, что Волки не умеют плакать. Они плачут. Душой и сердцем. Они плачут, быть может, всего один раз в жизни и плачут в такие моменты. А Девушка уже не стеснялась своих слёз.
- Серый… Серый… Что ж мы делаем…
Порывисто она обняла Волка, прижавшись к тёплой шерсти и ощущая биение Его сердца, вбирая по капле в себя Его печаль и Боль. Она резко встала и выпрямилась.
- Иди, Серый… Иди… И… Возвращайся, как только будет возможность… Пусть не навсегда, пусть на миг… Возвращайся…
Волк отвернулся и посмотрел вдаль, где облака словно бы тёрлись о вершины проступающих сквозь туманы гор. Всего-то делов – сделать один шаг, но первый шаг давался с трудом. Волк поднял лапу и поставил её на снег. Немного впереди себя. Первый шаг. Самый главный шаг. Сначала тихонько, затем всё быстрее и быстрее он стал удаляться от девушки.
Обернуться бы, посмотреть назад, оставить в памяти одиноко стоящую фигуру на опушке леса, но нельзя, нельзя… НЕЛЬЗЯ! Только вперёд, только туда, куда зовёт Природа, куда летит Душа. Дальше, дельше… ДАЛЬШЕ! Только не обернуться! Только не посмотреть в наполненные бирюзой бездонные глаза Её. Иначе всё, он перестанет быть Волком и станет Собакой. А Она… Она будет любить Волка, но никогда – Собаку…
Девушка опустилась на колени и смотрела вслед удаляющемуся Волку. Она знала, что расстаются навсегда и только во снах, безлунными «глупыми» ночами он будет приходить к ней, садиться рядом у кровати и с грустью и тоской смотреть.
Снег стал гуще и гуще, и уже удаляющийся Волк едва угадывался на фоне снегопада, а Девушка стояла на коленях и шептала вслед «Серый… Серый… Серый…». Снег заметал свежие следы, и вскоре уже не был виден Волк, а Девушка всё шептала и шептала, словно заклинание – «Серый… Серый… Серый… Вернись…».
|
|
| |
|
|
| updated 05.10.09 00:41 05.10.09 00:37 |
Мировой боец | На память ) Змей улыбнул :)) |
ru |
После долго скайпа уши имеют свойство отваливаться..
Мировой боец [] (03.10.09 03:46)
Все - спать , спать..))
Snake_man [] (03.10.09 09:34)
Приходит Мировой к врачу:
- Доктор у меня что-то ухи болят...
- Ну, голубчик, сейчас я вам дам направление к хирургу, он вам уши и отрежет.
Мировой в панике убегает из кабинета, бежит к невропатологу:
- Доктор, у меня ухи болят, а хирург хочет их отрезать. :((((((((((((
- Ох, уж эти хирурги... Всё бы им резать! Сейчас я вам выпишу таблеточки, ухи сами отвалятся :)))))))))))
Mood: веселое 
|
| Comments: 1 | |
| |
|
|
| updated 05.10.09 00:42 03.10.09 20:36 |
Мировой боец | Вам временно запрещено общение на форуме |
ru |
Э-эх , что же так много "вц"ни с кнопками в БК развелось? )
Mood: задумчивое  Music: Маша и Медведи - Земля
|
|
| |
|
|
| 02.10.09 16:49 |
Клиф | Борис Акунин |
ru |
Дело было в 66 ом. Тогда он получил солидный заказ из Луизианы. Нужно было ликвидировать комиссара федерального правительства, который мешал «карпетбэггерам» делить концессии. «Карпетбэггерами», то есть «саквояжниками», назывались предприимчивые авантюристы с Севера, приезжавшие на побежденный Юг с одним тощим саквояжем, а уезжавшие обратно в персональных пульманах.
Время было смутное, человеческая жизнь в Луизиане стоила недорого. Однако за комиссара давали хорошие деньги – очень уж трудно было до него добраться. Комиссар знал, что на него охотятся, и вел себя мудро: вообще не выходил из своей резиденции. Спал, ел, подписывал бумаги в четырех стенах. Резиденцию днем и ночью охраняли солдаты в синих мундирах.
Ахимас остановился в гостинице, расположенной от резиденции в трехстах шагах – подобраться ближе не удалось. Из номера было видно окно Комиссарова кабинета. По утрам, ровно в половине восьмого, объект раздвигал шторы. Это действие занимало три секунды – на таком большом расстоянии толком не прицелишься. Окно было разделено на две части широким стояком рамы. Дополнительная трудность состояла в том, что, отдергивая занавески, комиссар оказывался то чуть правее стояка, то чуть левее. Шанс для выстрела был всего один – промахнешься, пиши пропало, другого случая не представится. Поэтому действовать следовало наверняка.
Вариантов было только два: мишень окажется или справа, или слева. Пусть будет справа, решил Ахимас. Какая разница.
Длинноствольная винтовка с зажатым в тисках ложем была наведена на шесть дюймов правее стояка, как раз на уровне груди. Вернее всего было бы установить две винтовки, справа и слева, но для этого потребовался бы ассистент, а Ахимас в те годы (да и сейчас, разве что кроме крайней необходимости) предпочитал обходиться без помощников.
Пуля была особенная, разрывная, с раскрывающимися лепестками. Внутри – эссенция трупного яда. Достаточно, чтобы в кровь попала хоть малая частица, и любое, даже легкое ранение станет смертельным.
Все было готово. В первое утро комиссар подошел слева. Во второе тоже. Ахимас не подгонял время – он знал, что завтра или послезавтра занавески отдернутся справа, и тогда он спустит курок.
Но комиссара словно подменили. С того самого дня, как был установлен прицел, он шесть дней подряд раздвигал шторы не справа, а слева.
Ахимас решил, что у объекта выработалась рутина, и переместил прицел на шесть дюймов левее центра. Так на седьмое утро комиссар подошел справа! И на восьмое, и на девятое.
Тогда Ахимас понял, что в игре со слепым случаем главное – не суетиться. Он терпеливо ждал. На одиннадцатое утро комиссар подошел, откуда нужно, и работа была сделана.
Mood: довольное  Music: Fall Out Boy - Thriller
|
|
| |
|
|
| 01.10.09 12:59 |
Ситар | Ты уверен, что ты существуешь? |
ru |
Mood: задумчивое
|
| Comments: 9 | |
| |
|
Total posts: 5043 Pages: 505
1.. 10.. 20.. 30.. 40.. 50.. 60.. 70.. 80.. 90.. 100.. 110.. 120.. 130.. 140.. 150.. 160.. 170.. 180.. 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200.. 210.. 220.. 230.. 240.. 250.. 260.. 270.. 280.. 290.. 300.. 310.. 320.. 330.. 340.. 350.. 360.. 370.. 380.. 390.. 400.. 410.. 420.. 430.. 440.. 450.. 460.. 470.. 480.. 490.. 500..
|
|
| Mo |
Tu |
We |
Th |
Fr |
Sa |
Su |
| | | | | | 1 | | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | | 30 | | | | | | |
|
ДК и, отчасти, 
Мерков. Надеюсь, это пойдет на пользу нашим партнёрским отношениям.
Сталкеры ждали свой образ. Они не спали сутками, писали для народа, выпускали новые ресурсы, и всё ради того, чтобы получить его. Прежде был только один клан, не считая МС, который имел свой образ: 
Mercenaries. И, наконец, мы можем похвастаться тем же.
